Алим говорил: у меня один друг на 24 года старше меня – и это был Еркин Мергенов, а другой на 24 года моложе – и это Нариман Скаков. Ему удалось их познакомить, из чего вышел потрясающий проект –- книга «14 эссе, вдохновленные скульптурами Еркина Мергенова». И еще – скульптура «Эко» Мергенова установлена во дворе Нью-Колледжа Оксфордского университета.

​

          Книга, безусловно, уникальна, потому что все эссе были написаны профессорами и докторантами Оксфордского университета. Идея этой книги родилась совместно у Алима и Наримана, но, безусловно, основная заслуга в ее появлении принадлежит Нариману Скакову, потому что он учился в докторантуре Оксфордского университета более трех лет, и именно он приглашал к участию в данном проекте тех людей, которых он знал лично, и которые, естественно, знали его: педагогиов, коллеги, друзьяей.

​

          «В каждой из статей, в которых рассматриваются произведения скульптора, созданные им за 30 лет работы – начиная с «Автопортрета» (1971) и кончая заканчивая «Предчувствием» (2001) – применяются самые разнообразные методы подхода к рассмотрению искусства и скульптуры на междисциплинарном уровне… В этих статьях можно найти ссылки на источники античности и Возрождения, но в них также встречаются рассуждения в, возможно, неожиданном контексте современности, как, например, связь с Алжиром Ассии Джебар или Туркменией Андрея Платонова… Созидательная сила художника сотворила произведения, вдохновившие затем ученых, работающих в различных отраслях знания – истории, богословии, философии, литературы –, на создание своих произведений, являющихся словесным откликом, размышлением по поводу заданной художником темы», – писал Нариман Скаков во введении к книге.

​

          На мой взгляд, данный проект ценен, прежде всего, тем, что интеллектуалы Оксфорда всмотрелись в скульптуры Еркина Мергенова, и в своих текстах вскрыли их глубину, открыли культурологические смыслы и вписали его творчество в общемировой контекст. Вот несколько фрагментов из статей этой книги. Здесь все те люди, которых Алим знал, с кем общался, и кто его помнит.

​

          «Портрет матери» (1977)

 

          «Общий сдержанный тон работы, легкое, эскизное обрамление в традиционный женский национальный наряд, его инкрустированная поверхность напоминают работы Рембрандта – но не те портреты, где он изображал физически слабых и немощных людей, чаще своих близких – например, «Мать художника»… Это стадия безмятежной старости, а не предсмертного состояния, где мудрость старого человека еще не сопровождается немощью».

 

Катриона Келли, профессор русского языка и литературы,

Оксфордский университет

​

          «Портрет В. И. Ленина» (1977)

 

          «Когда я впервые увидел его фотографию – с закрытыми глазами, откинутой назад головой, приоткрытым ртом – я сразу подумал, что здесь Ленин изображен в момент соития, и факт того, что он в галстуке, объясняется лишь его принадлежностью к буржуазной прослойке… Хотя, конечно, эта идея выглядит заманчиво, все же более вероятно, что намерением Мергенова было показать Ленина в момент умирания. Это подтверждается тем, что недавно, при восстановлении своего первоначального замысла, Мергенов установил голову на основание в виде тонкой бронзовой пики –, что напоминает о головах изменников родины на пиках, устанавливавшихся на вершине старого Лондонского моста».

 

Александр Моррисон, доктор,

член совета All Souls Оксфордского университета

 

          «Аль-Фараби» (1977)

 

          «Увенчанный лаврами заснул. Если стоять позади него, этого можно было не заметить: примостившись на каком-то маленьком ортопедическом стульчике, он сидит твердо и уверенно, с достоинством, и, в то же время, изящно и грациозно. Но если обойти победителя вокруг и заглянуть ему в лицо, то замечаешь, что глаза его закрыты… Абу Наср аль-Фараби заснул… В самом деле – на что же мы смотрим? Все постепенно начианетначинает проясняться. Потрескавшаяся обожженная глина и зияющее отверстие ниже грудной клетки: словно мы смотрим на какое-то мумифицированное тело из из Помпеи. Как будто воздаем почести не столько философу, сколько его телесной оболочке, в которой он погребен».

 

Томас Уэлсфорд, доктор,

член совета All Souls Оксфордского университета

 

          «Триумф диктатуры» (1983)

 

          «Мергенов располагает своих диктаторов двадцатого века на плоском округлом основании, созданном под влиянием бронзовых алтарных дисков культуры древних степных племен… Космогонические фигуры, когда-то служившие украшением древних алтарей, уступили здесь напыщенным безголовым представителям земного могущества. Лошадь под Мао Цзе-дуном пятится назад от края диска или же готовится к громадному скачку вперед. Сталин вымеряет шагами край диска – энергичный, целеустремленный, пустой. Гитлер стоит, взобравшись на сломленную человеческую фигуру – единственное напоминание о жертвах этого столетия».

 

Майкл Николсон, преподаватель русского языка и литературы,

декан Юниверсити колледж Оксфордского университета

 

          «XX век» (1985)

 

          «Важно к тому же отметить, что это автопортрет. Не вызывает никакого сомнения, что слегка наклоненная голова космонавта – это голова самого художника… Эта скульптура позволяет Мергенову перенести изображение самого себя в реально осязаемые пространственные формы. Каждый советский мальчуган мечтал стать космонавтом, и художник воплощает эту мечту в реальность. Благодаря своему исключительному мастерству и воображению скульптор здесь становится космонавтом… И все же невозможно проникнуть в область его чувств (он, может быть, устал? или ему скучно? а вдруг его распяли?)

 

Нариман Скаков, доктор, преподаватель Стэнфордского университета,

защитил диссертацию в Юниверсити Колледж Оксфордского университета

 

          «Ертек» (1983)

 

          «В его работе «Ертек» фигура ребенка, устремленная вверх, повторяет очертания казахского орнамента, и своим радостным, приподнятым настроением наталкивает зрителя на мысль, что эти два взаимно питающих друг друга образа символизируют естественную природу и культуру. На самом же деле, фигуры, скорее, подобны двуликому богу Янусу из римской мифологии, она направлены в разные стороны – прошлого, которое неясно и нечетко, и будущего, полного неизвестности».

 

Виктория Донован, аспирант Сант-Энтони Колледж

Оксфордского университета

 

          «Пьета. Возвращение блудных» (1998–-2000)

 

          «Нужно одновременно рассматривать и Богоматерь с усопшим сыном, и притчу о блудном сыне. Размышляя об этих двух изображениях, соединенных в одно, и делая это в свете особого сочетания частей, образующих целое данной скульптурной композиции, выполненной из алюминия и дерева, мы могли бы сказать следующее: перед нами налицо кризис веры в Бога, который не зря назвали «смертью Бога». Духовное возрождение придет в начале не от самого недосягаемого для человека Спасителя, сошедшего с небес, а, в первую очередь, от возвращающихся «блудных». Они, вероятно, не падут в ноги отцау (как в картине Рембрандта, которую Тарковский процитировал в «Солярисе»), но вернутся на колени своей матери – таким образом, не просто «каясь», как обычный грешник, виновный перед отцом (как в библейской притче и картине Рембрандта), но с упоением и парадоксальной радостью, стремящиеся к «шумному семейному времяпровождению»… И самой важной заключительной характеристикой становится возвращение к жизни матери, вызванное возвращением детей, когда ее давно лишенные жизни руки вновь протягиваются вперед, и ей снова дано любить».

 

Джордж Паттисон, богослов, профессор,

священник Собора Краст Черч в Оксфорде

  

​

​

Он умел связывать людей, идеи и места

 

          Я очень отчетливо помню нашу первую встречу с Алимом. Это было на круглом столе НПО и коммерческих структур в 2001 году (он тогда представлял фонд Сороса, а я работал в корпоративном отделе одной компании). Мы сидели рядом, и Алим, открыв бутылку минеральной воды, предложил наполнить мой стакан. Я увидел перед собой очень высокого и немного «нескладного» человека с в очках с толстой оправой очковой. За очками были добрейшие и светлейшие глаза. Это был очень важный момент моей жизни. Я встретил своего наставника, который впоследствии радикально поменялизменившего мою жизнь, и близкого друга. Наши последующие «бизнес-встречи» длились по 3-4три-четыре часа, и Алим, увидев мои гуманитарные наклонности, начал меня постепенно вводить в художественные круги Алматы.

​

          Алим обладал колоссальным талантом истинного педагога, который не проецирует на тебя свои интересы и убеждения, а который, уважая твою индивидуальность, помогает раскрыть тебя. Это редкий интеллектуальный дар вкупе с большим сердцем.

​

          В 2003-м, вместе с одним из его учеников Сашей Бакановым, мы начали делать видео проект по мотивам «Преступления и наказания» Достоевского, который мы представили в Петербурге. Я помню распитие водки, поедание пельменей в коммунальной квартире и наши ночные прогулки по каналам, одна из которых была на барже с песком. Алим, вытянув свои длинные ноги, лежал на песке, как на пляже. Остатки белых ночей согревали нас. Именно в эту поездку я узнал, что поступил в Оксфордский университет и получил стипендию на обучение там. Все это было сделано с подачи Алима. Его наставления сыграли ключевую роль, и мои шесть лет в университете перевернули мою жизнь.

​

          Для меня было прекрасной новостью то, что Алима пригласил один из самых закрытых колледжей Оксфорда (All Souls) по программе повышения квалификации. Те несколько месяцев, проведенные вместе, были просто счастливыми. Алим, со своей эксцентричностью и открытостью, легко влился в достаточно специфический коллектив ученых и аспирантов. Именно в Оксфорде, с его садами и скульптурными ансамблями, нам пришла идея сделать книгу о работах Еркина Мергенова.

​

          Четырнадцать ученых и аспирантов, многие из которых были моими друзьями и наставниками, выбрали по скульптуре и написали эссе именно со своей профессиональной точки зрения. Таким образом, работы выдающегося казахстанского скульптора были проанализированы в философском, историческом, литературоведческом и искусствоведческом контекстах. Здесь было явное влияние Алима, так как давалась полная свобода трактовки, и работы выводились из местного контекста в пространство общечеловеческой культуры. Впоследствии нам удалось установить одну из скульптур Мергенова – «Эко» ,– в New College Оксфордского университета. Данное вписывание модернисткой трактовки киргизского эпоса «Манас» в средневековое пространство является, по моему мнению, неким посвящением самому Алиму – его феноменальной способности связывать людей, идеи и места.

 

Нариман Скаков, профессор

Стэндфордского университета